Цена вежливости.

«Ничто не обходится нам так дёшево, и ничто не ценится так дорого как вежливость – говорил однорукий Сервантес. А он знал, что говорил, так как немало перенёс в жизни, участвовал в боях, валялся в госпиталях и даже побывал в алжирском плену», – так думал поручик Ржевский, пропуская вперёд себя в дилижанс миловидную беременную француженку. Пропуская, он заинтересованно оглядел открывшийся ему вид «наклон сзади» и ещё раз убедился в мудрости старого учителя хороших манер месьё Дюэльри, с которым познакомился в Санкт Петербурге. Заняв место подле мадамы, поручик с интересом огляделся. В четырёхместном дилижансе, отправившемся в городок С*, расположенный неподалёку от Парижа, где жил горячо рекомендуемый Дюэльри знаток этикета обедневший шевалье де Готэ, собралась достаточно пёстрая компания. Напротив сидели пожилой, с благородной сединой в волосах, француз, с виду – мелкопоместный дворянин, и англичанин средних лет, с вызывающими бакенбардами и каменным выражением лица.
После окончания военной компании с Наполеоном, молодой гусар решил подзадержаться в общепризнанном центре культуры для усвоения хороших манер, отсутствие коих мешало ему удачно жениться на дочери графа Р*, и, наконец-таки, обзавестись собственным домом. А Франция – действительно, страна крайне образованная – тут даже горничные говорят по-французски…

Поручик сначала с интересом наблюдал за проплывающими мимо домами, затем – с опаской – за сидящей рядом молодой женщиной. Она как-то нехорошо побледнела и заёрзала, но потом затихла. Наблюдая за реакцией сидящих напротив мужчин, сохраняющих ледяное спокойствие, гусар тоже расслабился. До запланированной остановки дилижанса было ещё почти три часа, и хотелось бы провести их с пользой.
- Господа, нам вместе ехать ещё несколько часов-с. Не будете ли так любезны помочь мне попрактиковаться во владении-с французским и поддержать беседу?
Первой, как ни странно, откликнулась мадама:
- Ужас, как здесь душно! Может, Вы здесь что-нибудь откроете? – обратилась она к поручику.
- С превеликим удовольствием-с! Мадам, вам шампанского или коньячку? – деловито зашуршал в своей сумке гусар.
- Хам! – раздражённо откликнулась беременная.
Ржевский недоумённо застыл над нашаренной бутылкой, затем вновь застегнул сумку и обиженно засопел.
- К моему величайшему сожалению, мадам, окна данного экипажа не открываются, - сочувственно произнёс пожилой француз. – Потерпите, пожалуйста, скоро будет остановка.
Ржевский постарался запомнить вежливую фразу, тщательно проговаривая про себя. Поэтому немного растерялся от обращённого к нему вопроса:
- А Вы куда направляетесь, молодой человек?
Вот так сразу объявить о собственной невоспитанности, поручик не решился. Поэтому соврал:
- Хочу съездить на курорт, подправить-с, так сказать, пошатнувшееся во время военной компании здоровье-с.
- А куда?
- Недалеко, в С*. Есть там один пансион... – загадочно протянул поручик.
Француз сначала недоумённо выгнул бровь, а потом заинтересованно спросил:
- А какую форму обслуживания вы выбрали? Полупансион или полный пансион?
Ржевский задумался. Чёрт его знает, что там с пенсионом. А отвечать надо… Вспомнив наставления Дюэльри, он решился дать, по его разумению, обтекаемый вариант:
- Полупансион-с. Половину барышень пансиона я, так и быть, обслужу-с по первому разряду. А целый пансион – увольте-с! Все-таки отдыхать еду...
Глаза француза заискрились, а англичанин, наконец-таки, перестал напоминать статую и одобрительно дёрнул бакенбардами. Будущая мать, напротив, аж задохнулась от возмущения и громко испортила воздух.
- Извините, я сегодня что-то не то съел на завтрак, - тут же взял вину на себя француз.
Дама сконфуженно безмолвствовала. Поручик хотел спрятаться от мерзкого запаха заткнув рот и нос платком, но, взглянув на невозмутимо-каменные лица иностранцев, в глазах которых стояли слёзы, передумал.
Когда запах немного развеялся, заговорил англичанин:
- Господин русский, а как Вы относитесь к поэзии?
- Положительно отношусь. Вот, например, недавно сочинил стишок. По-французски даже. Хотите зачту?
- А давайте! – с весёлой решимостью предложил владелец бакенбардов. Француз тоже милостиво кивнул, и лишь оскандалившаяся мадама хранила виноватое молчание.
- Употребляйте маракуйю! Она приносит пользу организму! – торжественно прочёл поручик.
Англичанин скривился, француз смотрел разочарованно, выражение лица уткнувшейся в боковое стекло мадамы было не разобрать.
- Господин гусар, а где рифма? – с недоумением вопросил англичанин.
- Ну вот, и вы туда же-с. Сначала провоцируете на рифму, а потом всем будете рассказывать, какие русские гусары пошляки-с!
Господа напротив ненадолго задумались и разулыбались. Пытаясь закрепить хорошее впечатление о себе, Ржевский вежливо осведомился у мадамы:
- А от кого Вы ждёте ребёнка?
- Что за бестактность! Я замужем! – опять разозлилась без повода уже надоевшая ему пассажирка.
- Ну извините-с, я думал, что Вы знаете, - обескураженно протянул гусар. В глазах господ напротив потеплело. А вот женщина наоборот, возмущённо втянула в себя воздух и снова громко затарахтела, выпуская дурной дух из кишечника.
- Извините, видимо и я сегодня что-то не то съел, - обречённо раздалось от англичанина.
Поручик напрягся. Скоро, видимо, согласно этикету, брать на себя ответственность за испорченный воздух придётся ему. Хорошо, хоть мадама заткнулась в тряпочку и совсем забилась в угол. Когда стало возможно говорить, англичанин участливо осведомился:
- И часто такое с Вами происходит?
- Что происходит-с? Я не понял Вашего вопроса.
- Ну, недоразумения всякие… - изящно покрутив аристократической кистью, туманно объяснил француз.
- Часто-с, и я из-за этого до сих пор не женат-с. Никак не могу понять женщин-с. Х*ня какая-то, пардон за мой французский, - растерянно пробормотал Ржевский.
- А расскажите что-нибудь, может, вместе разберёмся, - опять проявил плутоватое участие бакенбардист.
- Да вот недавно престраннейший случай был со мной в доме графа Р*. Вхожу я эдак-с в двери, ровно за пятнадцать минут до начала приёма. Весь из себя отутюженный, причёсанный, надушенный, до синевы выбритый-с. Лакей почему-то косится и хватается за грудь-с. Прохожу к зале. Вокруг только шепотки: «Смотрите, смотрите… Ржевский идёт…» Подхожу к графской дочери, Натали, чтоб засвидетельствовать своё почтение-с, и произношу куртуазно так, с придыханием-с: «Здравствуйте-с, любезнейшая Натали. Вы сегодня прекрасны-с, как утренняя роза!» А она почему-то шарахается от меня, глаза – как плошки, и кричит: «Поручик, идите нах*!» И, главное, я накануне был у них дома, и меня принимали весьма благосклонно… кажется. Я немного не помню. Просто однажды на званом обеде я взял вилку для устриц не той рукой. Старая графиня сказала: «Фи!», и с тех пор про меня рассказывают всякие гадости.
Господа напротив сочувственно закивали.
- Да, это действительно, труднообъяснимо, - заключил англичанин. – Возможно, Вы слишком грубо вели себя с ней.
- Нет, никогда-с! Я вообще не признаю грубости по отношению к дамам-с, и стараюсь вести себя как истинный джентльмен-с. Вот вчера, к примеру, я спас даму-с от изнасилования.
Тут опять подала голос пассажирка. Презрительно оглядев гусара, она с негодованием произнесла:
- Вы спасли даму от изнасилования? Интересно, как вы это сделали?
- Очень просто, мадам-с, я её уговорил! – гордо ответил Ржевский, подкручивая ус.
Дамочка опять онемела, а любопытный англичанин продолжил расспросы.
- Господин гусар, у вас в молодости было хобби?
- Да, даже два — охота и женщины, - с готовностью ответил поручик.
- И на кого вы охотились? – заинтересовался владелец бакенбардов, сам не равнодушный к сей забаве.
- На женщин, конечно-с! – простодушно пояснил очевидное гусар.
Англичанин опять задумался, и, пожевав губами, продолжил разговор:
- А в церковь обращались?
- Да, после разжалования. Так меня проняло-с, что пришёл в церковь и попросил у Бога: «Господь всемогущий, сделай так, чтобы я перестал пить и блудить!» Тут с небес раздался глас: «Хочешь проснуться импотентом с язвой желудка?» Пришлось отказаться-с.
- Сэр, а у Вас есть какое-нибудь заветное желание?
- Ну, у меня никогда-с не было родового поместья, - с печалью в голосе начал гусар, и замолчал.
- И что же?
- А так-с хочется его пропить... – мечтательно протянул поручик.
- Да, тяжёлый случай, - резюмировал англичанин и замолчал.
Дилижанс давно миновал пригород Парижа, и дорога стала не столь ровной. Экипаж начало трясти гораздо чаще, и беременная мадама совсем извелась. Лицо её то становилось краснее томата, то пугало бледностью. Тело женщины застыло и навевало на нехорошие мысли о близком конфузе. Чтобы отвлечь внимание от несчастной и прервать затянувшееся молчание француз попросил:
- А Вы, господин гусар, не расскажете нам о войне?
- Почему бы нет-с? Ну так вот, господа, дело было во время Бородинского сражения. Значит-с, идет наш эскадрон в атаку, тут вдруг рядом со мной взрыв-с, меня выбивает из седла, я вскакиваю — мои товарищи убиты, моя сабля сломана-с, а на меня несутся во весь опор три здоровенных французских кавалериста со своими саблями наголо и... – тут дилижанс тряхнуло особенно сильно и до носа гусара дошёл легко узнаваемый мерзкий запах. Ржевский с силой быстро забарабанил в стенку экипажа. Когда дилижанс стал притормаживать, он неожиданно закончил: - Господа, мне стыдно-с, но я обоср*ся.
В салоне воцарилось молчание, наконец англичанин произнёс:
- Сэр, вы, конечно, излишне откровенны, но, учитывая обстоятельства - сильная контузия, трое против одного, ощущение неминуемой смерти... В этом нет ничего постыдного, думаю, с каждым может случиться...
- Да нет, господа, вы не поняли – это я сейчас обоср*ся... Простите, но дальше я буду добираться один, - с этими словами гусар схватил свой нехитрый скарб и стремительно покинул остановившийся экипаж.
«Ну, что ж, - подумал поручик. – Вежливость действительно стоит недорого. Вот только обходится дороговато». Привычно забросив на плечи свою ношу, он резво направился вслед дилижансу.

Хороший, выверенный слог, чувствуется и владение материалом) Ржевский мил и мило скабрезен)